Доктор Ахтин. Жертвоприношения - Страница 48

Михаил и Виктория Градовы. Обоим по двадцать восемь лет. Он — менеджер в крупной компьютерной компании, она — старший специалист городского управления здравоохранения. Хорошая зарплата и блестящие карьерные перспективы. Отсутствие вредных привычек. Прекрасные взаимоотношения. Внешне они выглядели настолько гармонично, что сначала даже казалось, что это идеальная пара, в которой невозможно найти слабое звено.

— Она хочет родить ребенка, — задумчиво говорю я.

— Ну, это нормально, — кивает Богиня.

— И она перестала пить таблетки, не сказав ему об этом.

— А он против ребенка?

Богиня знает ответ. И всё равно спрашивает.

— Нет. Он будет совсем не против сына, когда она скажет ему об этом. Он будет очень рад этому событию.

Помолчав, я продолжаю:

— Желательно, чтобы мы смогли зайти в квартиру на законных правах, чтобы это никак не привлекло милицию.

— Так и будет, — улыбается Богиня.

В конце апреля этого года жена Виктория сказала Михаилу с радостной улыбкой, что она беременна. Он сначала удивился, напомнив ей, что она предохраняется с помощью таблеток. А потом, когда узнал, что она уже три месяца не делает этого, растерялся. Слишком это было неожиданно. И практически сразу осознание свалилось на него — у него будет сын. Совсем не обязательно, может и девочка, но он отмахнулся от её слов — конечно же, это будет сын. Он был так счастлив, что в первые секунды осознания забыл, как надо дышать.

Вдвоем они радовались, как дети, нашедшие после долгих поисков любимую игрушку.

Через неделю вместе они пошли на первое ультразвуковое исследование. Он с нетерпеливой радостью смотрел на монитор, ничего не понимая в черно-белом изображении. И когда доктор сказала, что она видит у плода порок развития, то ни он, ни она не поверили ей. Всё еще веря в то, что врач ошибся, они поехали в перинатальный центр на углубленное исследование, — снова ультразвуковое исследование, сдача крови на специальный анализ. И через два дня им вынесли вердикт, который разбил их счастье.

На мелкие осколки.

Вдребезги.

Дальше был врачебный консилиум, где им предложили сделать аборт.

Слезы Виктории и пустота в его сознании.

Осознание беспомощности и боль в глазах любимой женщины.

И даже это они бы пережили. В конце концов, время всё лечит. Разбитые осколки можно склеить, слепив счастье снова.

Но потом они узнали результат патологоанатомического исследования. И это заключение превратило в пыль даже те осколки счастья, которые можно было собрать.

Никакого врожденного порока не было. Всего лишь диагностическая ошибка. Они, поверив врачам и диагностическим исследованиям, убили здоровый плод. Своим решением они убили своего ребенка.

Он пошел в суд и подал иск на врачей. Он горел жаждой мести. Он знал, кто виновен в том, что его будущий сын так и не увидел этот мир.

И он в этой борьбе с медициной даже не заметил, как быстро и необратимо изменилась Виктория. Она стала прикладываться к бутылке, чтобы отвлечься и забыть. Когда он был рядом, она тупо смотрела прямо перед собой и не слушала того, что он ей рассказывал. Когда он уходил, она погружалась в омут опьянения, и там находила забвение.

Она спилась так быстро, что это казалось нереальным.

И когда он понял, что надо что-то делать, было уже поздно.

Михаил пытался её отвести к наркологу. Но она отчаянно сопротивлялась. Их первые ссоры быстро переросли в трудно скрываемую ненависть. И уже в конце июня Михаил не понимал, как он мог любить эту женщину.

Она сама поставила точку. Забравшись в ванну, она перерезала себе вены. Он, вернувшись с очередного судебного заседания, нашел труп, лежащий в красной жидкости.

Когда, после похорон, я пришел к Михаилу, он легко согласился отдать мне квартиру в аренду. Здесь его уже ничего не держало.

— Знаете, — неожиданно сказал он мне, когда я передавал ему деньги, тридцать тысяч рублей за квартал, — я перестал верить в людей. Если раньше я с удовольствием мог общаться с любым человеком, то теперь даже ваше лицо неприятно мне. Извините, но это так. Поэтому я хотел бы, чтобы вы перечисляли арендную плату на это счет.

Он протянул мне лист бумаги с цифрами.

Кивнув, я пожимаю плечами. На счет, так на счет, мне без разницы.

Сжимая ключ в кармане, я думаю о том, что завтра я приближусь к Богине максимально близко. Мне нисколько не жаль Михаила, — даже лучшие из теней, населяющих этот мир, всего лишь члены стада, бредущего в неизвестном направлении. Их путь не имеет смысла, они бредут плечом к плечу, не замечая того, что в стаде что-то изменилось и некоторые члены общества оставили их, а я, идущий своей дорогой, всегда один, и для меня так важно знать, что Богиня рядом.

13

Сегодня я ушел с работы рано. Пятница, последний рабочий день. С понедельника я нахожусь в официальном отпуске. Собственно, я думаю, что мой отпуск будет бессрочным.

Я вытаскиваю из сумки перфоратор и, собирая его для работы, размышляю.

Каждый человек выбирает свой путь, и если он легко поддается какой-то внешней силе и сворачивает в сторону, то, значит, это и есть его путь. Он слаб, и не зачем мешаться под ногами у других особей. И тем более, не вставай на пути у того, кто идет своим путем.

Отогнав эти мысли, я иду в кладовую с перфоратором наперевес.

Я иду к Богине.

Надо привести мысли в порядок.

Негоже нести тяжесть в сознании, когда идешь на встречу с той, которая вывела меня к свету далеких фонарей.

Воткнув вилку в розетку, я подношу острие сверла к стене и нараспев говорю: